Купить автомобиль в одессе

Первая фраза, которую я прочитал: «Планы партии — планы народа».


В детстве я написал стихотворение: «Наш Центральный Комитет похож на басню про квартет — как вы, ребята, не садитесь, все ж в музыканты не годитесь». Папа меня выпорол со словами: «Не хрена критиковать руководство, пока сам не достиг успехов в жизни».


Меня много пороли, но однажды — я тогда уже учился в первом классе — перед поркой я заорал: «Погодите минуточку». Я побежал, надел трое тренировочных штанов, вернулся и сказал: «Порите». С тех пор пороть меня перестали.


О джинсах я мечтал полдетства, и с тех пор хожу только в них. Ненавижу брюки или тренировочные, а ребенок у меня ходит в спортивных штанах и джинсы ненавидит. Для него джинсы — это тюрьма.


У меня нет ностальгии. У меня есть воспоминания.


Когда я был в третьем классе, мы переехали в город Пушкино. Тогда мне казалось, что это красивый, шикарный город, а сейчас он для меня как-то сжался, посерел и стал совсем маленький. Не так давно я увидел тот дом, в котором жил в детстве. Раньше он мне представлялся высоткой, а сейчас вдруг оказался скукоженной девятиэтажкой.


В восьмой класс я поступил уже в Москве. Был 1985 год, и нам задали изучать эпохальный доклад Горбачева «1917–1987: Революция продолжается». После этого на уроках истории я мог поднять руку и сказать: «То, что вы говорите, не совсем сходится с генеральной линией партии, потому что на последнем съезде генсек сказал то-то и то-то». По истории у меня всегда было пять.


Все, что я знаю из английского языка, я знаю из переводов песен «Битлз». Других источников у меня нет.


В детстве мои друзья слушали «Аквариум». Я их пытал, в чем смысл песни «Мы стояли на плоскости с переменным углом отражения»? А мне отвечали: «Дима, не тупи. Надо ловить драйв, не обращай внимания на смысл».


Люблю я Вертинского. Хлебом не корми, дай послушать.


В девяностых я занимался регистрацией предприятий, и иногда заказчики составляли названия из инициалов учредителей. Одну фирму по такому принципу назвали «Павианикс». Мы им сказали: «Ребята, вы чего регистрируете?» А они говорят: «Из наших инициалов ничего лучше не складывается».


Я вырос в конфликтное время и усвоил: когда знакомишься с человеком, всегда нужно понять, чего он хочет от жизни, немного подыграть ему. Человеку станет с тобой интересней, у него не возникнет желания набить тебе морду. Но с другой стороны, бывают люди, которые не говорят и не представляются, а сразу бьют морду.


Я благодарен испытаниям, которые мне выпали. Но у каждого свои испытания. Если для одного испытание в раннем детстве потерять родителей, то для другого — что у него машину угнали. А я вот утром еду на работу — и у меня полтора часа испытаний.


Обожаю метро. Люди многое теряют в автомобилях. Здорово ехать в вагоне среди людей и быть от них в некоторой отгородке.


Один раз еду в метро, слушаю музыку, а напротив сидят два интеллектуала и о чем-то беседуют. Вдруг один из них ко мне наклоняется и по колену хлопает, требует внимания. Снимаю наушники — типа, что надо, — а он говорит: «Вот вы нам как еврей скажите...»


Я не еврей, но забавно прикинуться иногда. Когда мы с мамой ездили в Одессу, там с ней многие заговаривали на идиш, а потом удивлялись: как, вы не знаете родного языка? А мама у меня из Рязани, из семьи старообрядцев.


В четыре года я доставал папу вечным «дай покурить», и он дал мне беломорину. Я стал курить — через нос вдыхаю, через рот выдыхаю. А папа говорит: «Нет, ты затянись». Я затянулся, позеленел, побежал в туалет и меня долго тошнило. Не курил я до конца школы и среди друзей постоянно проводил антитабачную пропаганду.


Я знаю, как ладить с тестем. Ты покупаешь две бутылки хорошей водки и еще одну попроще — на которую останется денег. Он приходит в гости, первую бутылку ты выставляешь на стол, вы ее выпиваете, и тесть говорит: «Что-то мало». Ты говоришь: «А у меня еще одна есть». Он думает: «Да, у меня не такой тупой зять». Открываете вторую, пьете, после чего он говорит: «Хоть ты и не тупой, но все равно придется бежать за новой». А ты говоришь: «Знаете, у меня не такая хорошая, но еще одна бутылка все же найдется». И он ответит: «Ты мне нравишься все больше и больше».


В институте у меня был преподаватель математического анализа, и у него была любимая поговорка — «Осмотри, потом включай». Это была выдержка из руководства пользователя — то ли к утюгу, то ли к телевизору. Он часто применял ее ко всякой математике, но намекал всячески,